ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ РОДИТЕЛЯМ, ЧТОБЫ НАЛАДИТЬ ОТНОШЕНИЯ С ПОКОЛЕНИЕМ Z

Сразу скажу, что я могу поделиться только своими личными и профессиональными наблюдениями, и надо понимать, что те ребята, с которыми я общаюсь, — это определенная выборка, подростки, которые попали на прием к психологу.

Верят ли психологи в теорию поколений? Да, конечно: существуют культурные факторы, которые влияют на всех нас, сменяются моды, стили, нравы. Самое очевидное и принципиальное отличие нынешних подростков от всех остальных поколений — это, конечно, общение на интернет-площадках. VK, «Инстаграм», Youtube, Switch, «Телеграм», теперь и TikTok колоссальным образом влияют на формирование поколения, это отличие невозможно игнорировать.

И то, что родителям кажется ненормальным (почему он все время сидит в интернете, что это за виртуальные друзья, и как можно встречаться с девушкой, которую ни разу не видел), это все объективная реальность, в которой значимость интернет-общения очень высока. Это не хорошо и не плохо. У меня как у психолога вообще нет задачи что-то охарактеризовать как плохое или хорошее: это просто существует.


О кибербуллинге

С интернетом в жизнь подростка пришел и кибербуллинг. Под кибербуллингом понимается очень много разных явлений. Это могут быть и радикальные случаи, когда, например, бывший молодой человек выкладывает личные или даже интимные фотографии своей девушки на сторонний сайт, и она после этого может много лет подвергаться преследованиям, не имея возможности удалить эти фотографии. Если в школе у ребенка отбирают телефон и начинают вслух зачитывать его личные сообщения, это тоже кибербуллинг. Главное отличие кибер- от обычного буллинга, который существовал всегда, — в том, что он продолжается 24/7. Раньше, когда ребенка обижали в школе, он мог прийти домой или пойти в какую-то другую компанию, и там было стабильно и безопасно. А кибербуллинг ты не можешь остановить. Есть исследование К.Д. Хломова 2016 года: по его данным, кибербуллингу подвергается около 80% подростков.

Еще одно отличие — при реальном буллинге взрослые могут чем-то помочь. Учитель может увидеть, что ребенка обижают, и заступиться, родители могут быть в курсе и принять меры. При кибербуллинге взрослые часто не в курсе того, что происходит, потому что подростки считают взрослых бесполезными в этом пространстве, не рассчитывают на их защиту и не обращаются к ним за помощью. Даже если родители — активные пользователи интернета, они все-таки участвуют в других цифровых процессах. Например, родители почти не играют в онлайн-игры, а это среда довольно токсичного общения. Там могут очень жестко прессовать игроков, которые ошиблись или что-то сделали не так.

Ещё одним отличием является мнимая анонимность, ощущение, что в онлайн-пространстве я могу делать всё, что хочу. Групповые нормы и правила перестают существовать или очень сильно расширяются, как будто можно вести себя как угодно. Появляется ощущение безнаказанности, с одной стороны, и беззащитности — с другой.

О гейминге и зависимости

Я работаю с подростками двадцать лет, и последние лет десять запросы родителей очень часто связаны с геймингом. Родители волнуются, что подросток ничего больше не хочет делать, целыми днями играет, им кажется, что это ужасно. Как правило, поначалу родители пытаются ограничивать, запрещать, препятствовать.

Если лет до тринадцати ребенок еще может терпеть такое поведение родителей, то позже это заканчивается жестким конфликтом, и подросток продолжает делать то, что считает нужным. Это тот самый случай, когда запреты бесполезны. Эффективнее разговаривать, объяснять, выводить в осознание точку выбора и его последствий, но сделать выбор за ребенка невозможно. Да, есть дети, которые, кроме онлайн-игр, не видят больше ничего, и родители начинают опасаться зависимости. Когда меня спрашивают, что надо сделать в такой ситуации, мне хочется задать встречный вопрос — а что вообще можно сделать за другого человека? Часто ничего. Можно провести аналогию с 1990-ми: тогда специалисты в основном занимались профилактикой и реабилитацией подростков с химической зависимостью (алкоголь, наркотики…). Позиция профессионалов была такая: тупые запреты и ограничения тут не работают, это процесс выбора, и важно поддерживать в ребенке осознанное отношение к выбору. Весь опыт 1990-х годов показывает, что родительские запреты никому не помогли. То же самое здесь.

О видении будущего

Мы замечаем, что нынешние подростки, те, кому сейчас 14-19, не любят задумываться о будущем, планировать, живут сегодняшним днем. Это связано с возрастными особенностями. Перспектива будущего начинает появляться к концу подросткового возраста и в начале юношеского. Сейчас периодизация меняется: подростковый возраст сдвигается, потому что растет продолжительность жизни. Так, понятие молодости сейчас охватывает период до 45 лет, за этим наступает зрелость. Еще пятнадцать лет назад такое невозможно было представить, молодость в тридцать лет заканчивалась. Подростковый период, по некоторым данным, теперь может длиться чуть ли не до 22-23 лет. Раньше считалось, что подростковый возраст — это до 16, в 17 начинается юношеский.

Так вот, для подросткового опыта это вариант нормы, что человек не задумывается о будущем. В силу отсутствия опыта ему сложно выстраивать перспективу. Сейчас у них есть только один рубеж: сдать ЕГЭ и поступить в вуз. Это отрабатывается многократными повторениями в школе и дома. Но что делать дальше, непонятно. Пользуясь психологическими терминами, должен происходить сдвиг с мотива на цель. Я хочу для себя какого-то будущего (цель) и для этого поступаю в вуз (мотив). А тут социальное окружение фиксирует тебя только на мотиве, что ты должен поступить. Зачем, для чего — этот вопрос не стоит, до осознания цели дело не доходит.

Как в идеале должна строиться профориентация? Человек ставит цель: даже не кем он хочет быть, а как он хочет жить, каким он себя видит, а дальше выстраиваются шаги, одним из которых может быть поступление в вуз. А сейчас социокультурная установка звучит примерно так: «Главное — сдать ЕГЭ. Точка». И после поступления на первом курсе молодые люди обычно чувствуют себя очень растерянно. Вроде они добились того, чего хотели, а оказывается, надо дальше еще что-то делать. «А зачем?» — возникает у них вопрос.

Если сравнивать, например, с 1990-ми, тогда вся страна была в растерянности: весь предыдущий опыт оказался бесполезен, и в этом смысле подростки не сильно отличались от взрослых. Сейчас же получается, что у взрослых есть четкая выработанная позиция, и они ее транслируют подросткам. Но мы с коллегами придерживаемся мнения, что подростки должны сами выбирать свой путь.


О родительском контроле

Поколение родителей нынешних подростков — это те, кто рос в 1980-1990-е. Они много всего видели в жизни и для своих детей, конечно, хотят только лучшего. Все теории о том, как воспитывать детей, которые на Западе существуют с 1950-60-х годов, до нас дошли в эпоху перестройки. И многие родители решили: меня воспитывали неправильно, а я вот сейчас воспитаю правильно. Степень включенности родителей в подростковые жизни значительно выше, чем она была в те же 1990-е или до этого. Раньше тебе повесили ключ на шею — и иди гуляй. Сейчас все иначе. Помимо эмоциональной включенности это еще и постоянное физическое присутствие в жизни детей, и контроль времени подростка через постоянную мобильную связь. Таким образом, родители не позволяют детям брать на себя ответственность за свою жизнь. Это не хорошо и не плохо, такова реальность. Если родители в десятом классе делают с ребенком уроки, как можно надеяться, что в 18 он будет взрослым и самостоятельным?

Раньше на приемах родители говорили: «Мы должны окончить школу», теперь многие говорят: «Наша задача — окончить институт». Родители чувствуют ответственность за ребенка даже после совершеннолетия.

Опять-таки, по нашим наблюдениям и опыту, многие дети привыкли к тому, что родители вовлечены в их жизнь, у них очень близкая эмоциональная связь. Ярких протестов против родителей стало гораздо меньше, чем в предыдущих поколениях. Когда я училась в институте, считалось, что яркий подростковый протест, высокая агрессия, побег из дома — это нормативно. Сейчас, если ребенку что-то не нравится, он будет недоволен, будет ссориться с родителями, но совершить самостоятельное протестное действие и организовать свою жизнь так, как ему хочется, он как будто не в силах. Он будет скорее добиваться от родителей, чтобы они сделали так, как он хочет, вместо того чтобы пойти и сделать это самостоятельно, принять на себя ответственность за свои решения.

Понятно, что родители всегда что-то должны детям, и у детей всегда будут претензии к родителям. Но сейчас к родителям как будто предъявляется больше требований. Раньше дети не требовали от родителей, чтобы те удовлетворяли их эмоциональные потребности, сейчас ответственность перекладывается и за это.

К нам приходят на консультации молодые люди и девушки лет 25, которые уже окончили магистратуру. И они не знают, что делать дальше с этим образованием, чем заниматься в жизни. Некоторые получили хорошее образование за рубежом, потому что родители решили, что это нужно и важно, и теперь не понимают, как его применить. Если человек сам не принимал решение о своем образовании и не считал, что оно ему нужно, у него неизбежно возникнет эта проблема.

О субкультурах

Может показаться, что субкультуры в наше время исчезли — на улицах нет никаких скинов, панков и эмо, все одеты как-то одинаково.

Но на самом деле субкультуры существуют в интернет-пространстве. Ребята объединяются в фан-дома — сериалов, групп, явлений. Очень много объединения вокруг гендерной идентичности, в подростковой среде это вообще основной вопрос, с которого начинается взросление. В 12 лет ребята задумываются: «А какой у меня гендер?» Опять-таки 15 лет назад невозможно было представить, чтобы такой вопрос вообще мог их беспокоить.

Очень важна сейчас и тема психического здоровья. Это появилось не так давно. С одной стороны, это связано с объективно более высоким числом расстройств настроения, тревожных расстройств, депрессий, очень много случаев самоповреждений — это тоже новая тема. И вокруг каждой из этих тем происходит объединение. Очень активно звучит тема суицидального поведения. При этом статистика подростковых суицидов в России сейчас ниже, чем в 1990-е, что, конечно, радует. Тем не менее, эта тема обязательно всплывает в каждой психологической группе, чего еще лет восемь назад не было.

Десять лет назад я не работала с клиническими проявлениями, они редко встречались. Может, один из ста случаев, и тогда подростка сразу направляли в специализированные центры. А сейчас чуть ли не 80% обращений — это именно клинические расстройства, нам всем (психологам) пришлось переучиться и овладеть основами клинической психологии.


О социализации

Главная задача подросткового возраста — овладеть навыками общения и взаимодействия с другими людьми, общаясь со своими сверстниками. Это называется малой социализацией. Затем подросток вырастает, выходит в большой мир и использует наработанные навыки уже во взрослом мире, т.н. большая социализация. Сейчас из-за того, что личного общения намного меньше и все происходит в основном в интернете, этот процесс затруднен. Навыки интернет-общения тоже нужны, там есть свои правила и нюансы, но при очном общении навыки все-таки несколько другие. И получается, что часть подростков так и не овладевает правилами живого общения. Им сложно справляться с какими-то неоднозначными ситуациями в реальной жизни.

Тут сложно понять, что первично — то ли они изначально испытывают сложности с общением и поэтому больше общаются в интернете, то ли наоборот. Но факт, что навык малой социализации теряется. Возможно, и с этим связано повышенное число тревожных расстройств: тревогу вызывает живое общение, необходимость выходить в социум. Вообще большой мир вызывает тревожность. Родители в этой ситуации могут помочь до наступления подросткового возраста, пока ребенок маленький. В старших классах настаивать на общении и указывать, что подростку стоит делать, уже бесполезно: подростковый протест все-таки существует, это совершенно нормативно. Стыдить подростка за то, что он не общается, — точно плохая тактика. А так лагеря, кружки, психологические группы — словом, любые места, где есть люди.


О разнице поколений глазами «зумеров»

Одна моя клиентка, девочка-подросток 17 лет, сказала очень интересную вещь. Мы с ней как раз обсуждали разницу поколений. Для нее поколение — это разрыв в несколько лет, не в десятилетия. И вот что она сказала: «Мы другие. Предыдущее поколение хотело казаться чем-то красивым, жило напоказ, постило красивые картинки в „Инстаграме“, а мы не хотим притворяться, что у нас все классно и красиво. Если до этого была мода на позитивное мышление, на то, что все должно быть гламурно и классно, то сейчас у нас антипозитивное мышление».

Они не хотят казаться лучше, чем есть, и не стесняются говорить о том, что у них есть сложности, что они чего-то не могут, с чем-то не справляются. Опять-таки, возможно, это определенный срез. А может, это в самом деле ощущение поколения, и тренд только набирает силу.

Анна Привезенцева

MIXADVERT